Объяснение концовки «Ганимеда» и краткий обзор фильма: стало ли Ли лучше?

Идея о том, что кого-то можно «излечить» от гомосексуальности, просто неверна и показывает страх и ненависть, которые существуют по отношению к представителям ЛГБТК+. Даже в фильме «Монстр» мы видим, как даже маленьких детей называют «монстрами» только за то, что они проявляют привязанность к человеку того же пола. Это действительно грустно, если задуматься, и это показывает, насколько глубока эта проблема. Новый фильм «Ганимед», снятый Колби Холтом и Сэмом Пробстом, рассматривает похожую проблему. В 1989 году мужчина по имени Нил подвергся издевательствам за то, что он был геем. Его семье было стыдно, и он чувствовал такую ​​боль, что покончил с собой. Перенесемся в настоящее время: племянник Нила, Ли Флетчер, влюбляется в мальчика по имени Кайл Калпер. Но семья Ли строгая и христианская, и они считают, что быть геем — это что-то злое, что-то, что приносит стыд. Они думают, что Кайл делает Ли «больным». Они видят в нем развращающее влияние, как Ганимед, который ведет их сына к безбожному образу жизни. Эта вера толкает Ли к безумию, поскольку он борется между своей любовью к Кайлу и психологическим ужасом не вписаться в шаблон, которого ожидают от него его родители и общество. Будет ли Ли вынужден «стать лучше», отвергнув то, кем он является? Или его родители изменят свое мнение, примут своего сына и позволят ему жить так, как он хочет, с тем, кого он любит? Это сильная история о том, как взгляды общества могут подтолкнуть людей к краю пропасти, и о том, возможны ли реальные изменения.

Далее спойлеры

Почему Ли начал проходить шоковую терапию?

Ли Флетчер вырос в строгой христианской семье. Его отец, Большой Ли, был городским комиссаром и очень гордился тем, что воспитал Ли идеальным сыном — преданным христианином, отличником в школе и талантливым борцом. Его мать, Флой, была такой же преданной и всегда старалась привить сильные христианские убеждения в их доме. Большой Ли часто хвастался своим сыном в церкви и хвастался тем, как Ли следует Божьим правилам и находится на «правильном пути». Но он и не подозревал, как Ли постоянно боролся с чем-то, чего не могли видеть его родители — он был геем, и из-за этого он был полон вины и стыда. Живя в городе, где процветала гомофобия, Ли был свидетелем ненависти ко всем, кто не вписывался в шаблон. И хотя он изо всех сил старался подавить свои чувства, быть «нормальным» сыном, которого хотели его родители, он не мог от них избавиться. Хуже того, его преследовал призрак его дяди Нила, который покончил с собой из-за того, что был геем. Нил никогда не получал необходимой поддержки, даже от Флой, своей сестры. Теперь тот же призрак отвержения и страха преследовал Ли, пока он боролся со своей собственной идентичностью. Все стало меняться еще больше, когда Ли встретил Кайла, мальчика, который проявлял к нему интерес. Сначала Ли пытался игнорировать влечение, но во время драки после школы, когда Джастин — гомофобный хулиган, который сам был тайным геем, — напал на Кайла, Ли вмешался. Он ударил Джастина, чтобы защитить Кайла, что вызвало хаос. Его семья была недовольна тем, что Ли защитил Кайла, которого они считали «безбожным» грешником, выставляющим напоказ свою гомосексуальность. Отец Ли, Большой Ли, не мог скрыть своего разочарования, и Ли разрывался между чувством вины и растущими чувствами, которые он испытывал к Кайлу.

Несмотря на попытки держаться подальше, Ли не мог не связаться с Кайлом тайно. Он написал ему и хотел быть рядом с ним. Однажды вечером, во время церковного собрания в доме Ли, Кайл написал Ли, что он снаружи. Ли знал, что не должен впускать Кайла, но не мог устоять. Когда они стояли в комнате Ли, собираясь поцеловаться, психологический ужас снова обрушился на него. Призрак Нила — его страх быть «неправильным» и «неестественным» — преследовал его, и Ли закричал в замешательстве. Что еще хуже, его родители ворвались и обнаружили двух мальчиков вместе. Вы можете себе представить, как разъярился Большой Ли. Вместо того чтобы принять то, что он увидел, он обвинил Кайла в воровстве и вытащил его из дома, даже ударил его по лицу. Казалось, ему было слишком стыдно признать, что его мальчик был с этим «грешным существом» в его комнате. Вместо того, чтобы слушать о проблемах сына, он больше заботился о том, что подумают о нем прихожане церкви — может, скажут, что он неудачник, а не отец. Может, неудачник-христианин? Кто знает?

После того, как все ушли, Большой Ли обратил свой гнев на сына. Он заставил Ли сесть с пастором Ройером, который утверждал, что был «излечен» от гомосексуализма, и теперь предупреждал Ли о «проклятии Ганимеда», мифологической фигуре, которая якобы соблазняла людей становиться геями. Ройер прошел церковную психологическую терапию, чтобы «выздороветь», и теперь он считал, что Ли нуждается в таком же лечении. Родители Ли даже начали подозревать, что его гомосексуальность передалась от Нила, поскольку Большой Ли обвинил Флой в том, что тот хранил фотографии Нила в доме. Они думали, что, возможно, Ли прикоснулся к ним и каким-то образом «подхватил болезнь». Отчаявшись «исправить» Ли, его родители устроили ему электросудорожную терапию каждое утро в доме пастора Ройера, поскольку они считали, что это изгонит дух «Ганимеда», который делал его геем. Они хотели, чтобы Ли жил «нормальной» жизнью, но на самом деле они были теми, кто оказался в ловушке своих больных убеждений. Так кто же здесь ненормальный? Не думаете ли вы, что, хотя Ли и подвергался болезненной терапии, на самом деле в исцелении нуждалось мышление окружающих его людей?

Ли стало лучше?

Как можно вылечиться от болезни, которой изначально не существует? Хотя семья Ли и люди в городе считали Кайла Ганимедом, он явно не был таковым. Кайл был просто старшеклассником, влюбленным в Ли, и Ли чувствовал то же самое. В то время как Кайла мать принимала таким, какой он есть, Ли — нет. Все изменилось, когда мать Ли, Флой, наконец поняла, что с ее сыном все в порядке. Она увидела призрак своего брата Нила, который обвинил ее в том, что она не заступилась за него, когда он больше всего в ней нуждался. Как мать, она не хотела, чтобы ее сын закончил так же, как ее брат, из-за жесткого склада ума ее мужа. В конце концов, Большой Ли даже не был истинным христианином — он был прелюбодеем, который спал с их служанкой. Все его громкие разговоры были всего лишь разговорами. Он был настоящим безбожником. Слава богу, Флой поймала его на месте преступления, что открыло ей глаза. На школьном фестивале, увидев прекрасное выступление Кайла на сцене, Ли был ошеломлен. Он почувствовал, что влюбляется в Кайла еще больше. Но затем, преследуемый призраком в своем сознании, он побежал в дом пастора, отчаянно желая устроить себе шоковую терапию. Кайл, чтобы попытаться спасти его, последовал за ним и позвал на помощь свою мать. Пастор напал на Кайла, но Флой, будучи матерью-защитником, прибежала и ударила пастора сзади, чтобы спасти своего сына. Она знала, что Ли был нормальным, идеальным таким, какой он есть, и она была полна решимости защитить его.

В финале Ганимеда мы видим, что жизнь каждого приняла столь необходимый поворот к лучшему. Ли и Кайл начали встречаться открыто, без каких-либо мыслей о стыде или раскаянии. Ли больше не видел в Кайле некоего призрака Ганимеда, а человека, которого он искренне любил. Когда их отношения были приняты, Джастин также нашел в себе смелость принять свое истинное «я». Ему больше не нужно было притворяться крутым гомофобным парнем, и вместо этого он подружился с Ли и Кайлом. С другой стороны, комиссар Биг Ли оставил свою семью и женился на служанке, с которой у него был роман, и даже завел с ней ребенка. Честно говоря, Флой было лучше без него. А что касается так называемого пастора, который утверждал, что «излечился» от своих собственных наклонностей Ганимеда, было ясно, что на самом деле он вовсе не излечился — он все еще тайно проверял мальчиков. Терапия, похоже, не особо ему помогла. Действительно иронично, что, чтобы вписаться в общество, ему пришлось притворяться и лгать себе и всем остальным, чтобы избежать осуждения. Надеюсь, он не попытается в будущем навязать свою фальшивую историю об излечении с помощью терапии кому-либо еще.